Полгода назад меня попросили сказать, в какое время мы живем. Я подумал и рассказал, что мы живем во время трагедии. Кратко рассказал, еще до конца не понимая, что это значит.
Сегодня можно кое-что добавить.
Конечно, в своих размышлениях я имел в виду древнегреческую трагедию, как особый вид искусства, то есть отражения реальной жизни. Но в это отражение вполне можно попасть, что нам и удалось. И если нам удалось попасть внутрь древнегреческой трагедии, то мы, очевидно, находимся только где-то в середине ее эписодиев. То есть самое трагическое еще впереди.
Как водится, в центре сюжета древнегреческой трагедии лежит столкновение героя и рока, человека и судьбы. И часто это столкновение заканчивается гибелью героя. (Но не обязательно проигрышем).
И тут стоит также заметить, что находясь внутри трагедии, нельзя долго оставаться зрителем. Какое-то время можно прятаться в своем времени повседневности, но рано или поздно время трагедии накроет и настигнет. Так что мы выходим на сцену, не все сразу, постепенно, если угодно — по очереди, но выходим. И тут уже надо решать, где наше место: в боящемся и множащем хоррор хоре, или среди действующих лиц, пусть даже и в привычных для трагедии масках.
В устройстве древнегреческой постановки было, обычно, два важных механизма, позволяющих подвести действо к финалу. Первый девайс хорошо известен — так называемый deus ex machina, то есть, например, просто спускаемый на сцену ящик, из которого появлялся бог и провозглашал последнее и важнейшее разрешение сложившейся ситуации. Полезная штука, но в нашем сюжете, похоже, такого ожидать не стоит. Ничье появление (и ничье исчезновение!) уже не изменит и не отменит произошедшего и не разрешит ничего.
Второй девайс менее известен и называется ekkyklêma, эккиклема. Это такая поворотная или вывозимая на сцену платформа, которая показывает внутренние помещения дома, в котором свершилась трагедия. Обычно — с лежащими там мертвыми телами героя и других персонажей. Это и было апофеозом трагедии. Хотя и не ее полным окончанием, потому что вслед за трагедией следовало ее осмысление, обсуждение, и, в каком-то смысле, преодоление, но уже за рамками показанного сюжета.
Так вот, завершаю, — бога из машины ждать бессмысленно, а эккиклема, скрипя колесным механизмом, уже начинает совершать свой поворот. Такова диспозиция длящейся прямо вместе с нами трагедии. Скоро финал.
(Замечу, что само слово «трагедия», по отношению к происходящему, по-видимому, пока еще можно произносить и писать. Но, возможно, ненадолго).