В центре нашего городка давным-давно образовалась небольшая Соборная площадь. Конечно, не сама собой. К площади примыкал Собор, а неподалеку – еще один, помельче. Но покрасивше. Эти Соборы, в общем-то, всегда и были главными достопримечательностями городка. Поэтому пустырь возле них и стал понемногу площадью. Сначала просто люди мимо слонялись, ходили из одного конца города – в другой, потом специально прогуливаться стали. А потом и задерживались, встречались друг с другом, раскланивались. Удобно же: меж холмов и горок — ровное плоское место, площадь, одним словом.
Здесь никогда ничего особо не происходило, но, поскольку и нигде ничего не происходило, то Соборная площадь наполнялась каким-то особым смыслом, который как октябрьский туман размывал и стягивал и без того невеликое пространство площади во что-то совсем маленькое, почти домашнее, но зато – живое, доступное — и своё; вот так, бывало, охнет, да взмахнет проходящий мимо горожанин рукой – а уже и край, кончилась площадь, а то и город. А то и в кутузку заберут, чтоб знаки не подавал и не подбивал народ на мысли неподобающие.
Прочувствовав этот тайный живой смысл местности, начала сползаться к Соборной площади всякая мертвечина. Первым подползли воеводско-губернаторские обозы, встали неподалеку, пригляделись, окопались, корни пустили, да и втюхали аккурат между Соборами свое зданьице, побольше самой площади, чиновников там расплодили, чтоб, значит, весь край наш горестный без попечения не оставить. Потом обсчество местное благородное подтянулось, дворянское, так сказать, собрание край площади облюбовало, отжало и себе тут дом соорудило. Приличный, всё как у людей. И даже гимназия для отпрысков столь же благородных отстроилась. Совсем рядышком – банк образовался, элегантный и импозантный снаружи. Чтоб, значит, доверие вызывать у обывателей. А чтобы доверие было больше – прямо перед банком статуй установили, государя-императора Александра Второго, так сказать, освободителя, горячо любимого и не менее горячо убитого. На гранитном постаменте так и было написано – от освобожденных и безмерно от этого счастливых крестьян губернии. Это они, конечно, погорячились. Но они же не сами это написали. Они не умели. Но вполне возможно, что они так в глубине своей души и думали. Очень может быть.
За банком – военные свой кусок отхватили. И давай рекрутов набирать. Слава Богу, тут и война подоспела. Прямо на Соборной площади молодцов строили, и под барабаны шеренгами отправляли на вокзал и там уже отгружали в вагоны. Потом – путешествие, новые места, пули, осколки, газы, огнеметы, братские могилы. Масса незабываемых впечатлений.
А с другой стороны площади — люди попроще присуседились, лучшие люди города, то есть. Взялись, наконец, за ум — да и выстроили себе городскую Думу, чтобы и думать можно было, и на площадь взирать.
Вот так Соборная площадь оказалась в полном окружении и стала по-настоящему Соборной. От этих всех, окруживших площадь, добра было немало. Украшали почву вокруг площади. Деревья сажали. Листья жгли. Назвали одну оконечность площади — парк Липки (в коем, действительно, посадили молодые липы), другую — парк Пушкина. В котором обещали поставить статую великого русского поэта. И сгинули. Разогнали их всех, правда, не до конца.
Памятник государю-императору убрали — и тоже не до конца. На тот же постамент гранитный водрузили небольшого вождя мирового пролетариата и надпись немного подправили: к счастливым крестьянам добавили еще и рабочих. И тут случилось несчастье.
Соборную площадь переименовали.
Долго не думали. Помня о первом освободителе Александре Втором, которого сняли с постамента, и о втором, но на самом деле самом первом, настоящем освободителе, которого на чужое место водрузили, назвали площадь – площадью Свободы. И понеслось.
На 7 ноября и 1 мая прямо недалеко от вождя трибуну сколачивали. Кумачом покрывали. Начальство сгружали прямо на трибуны. Для главного начальства, говорят, места были с подогревом – оно и понятно, раз революцию в ноябре устроили, то и о подогреве не грех позаботиться. Мимо трибуны пускали пеших, счастливых и свободных обывателей с утвержденными текстами на транспарантах и плакатами с правильными изображениями.
Иногда на площади свободы устанавливали новые памятники, в знак народной любви, потом их сносили, ставили новые, это уже особенно никого не тяготило и воспринималось нормально.
Других площадей в городе не было, если не считать колхозную площадь и вокзальную, кои были скорее не городскими площадями в виде публичных пространств, а хорошо приспособленными именно для торговли колхозной продукцией и привокзального фланирования местностями. Пока в городке нашем не решили зажечь Вечный Огонь.
Дело правильное, но найти подходящее место было не так-то просто. Вроде бы в центре города – самое то. Но там все сплотились так, что не протиснешься. Вместо дома губернатора – областной исполнительный комитет. Вместо присутственных мест – тоже чиновники, но другие. Вместо дворянского собрания – дом офицеров. Вместо городской думы – вообще дворец пионеров, как насмешка. И только Собор и Банк остались на своем месте. Да еще парк Липки остался парком Липки с подросшими липами. И парк Пушкина остался парком Пушкина. В котором все также обещали поставить статую великого русского поэта. И где тут зажигать огонь?
Вот и решили кардинально – нужна новая площадь, подальше от центра. Чтоб там зажигать. И зажгли.
Чтобы достойно помянуть павших решили основательно перекопать старое кладбище. В центре кладбища стояла церковь, но ее предусмотрительно снесли за несколько лет до окончательной реновации. Так что она не помешала. Экскаваторами перемолотили желтые кости, залили бетоном, замостили плитами, в центре – гранитная звезда и огонь. Назвали это – площадь Победы. Так в городке появилось две площади – Свободы и Победы. Согласитесь, немного похоже, хотя и не очень. Обе – маленькие, даже крохотные, паре танков не разъехаться, тут уж не до революций. На площади Победы с тех пор всегда горел огонь, но жизнь не бурлила, кроме, конечно, 9 мая каждого года.
На площади Свободы, напротив, огонь не горел, но жизнь проявляла себя побойчее. У огня на площади Победы иногда стоял караул из тощих десятиклассников с деревянными автоматами. Но ни к чему плохому это не привело. И еще свадебные кортежи приезжали на площадь Победы, а на площадь Свободы не заезжали.
Остатки кладбища за площадью Победы превратили в симпатичный скверик, потом скверик вырубили и снова возвели церковь, а вокруг снова сделали скверик.
Я родился недалеко от площади Свободы. Ребята! Я катался на каруселях, что располагались близ Дмитриевского собора, кажется, еще при князе Всеволоде. Я много раз ходил от Победы к Свободе, и от Свободы к Победе. И на демонстрации. И просто так. С девушками разных статусов. Я их иногда путал. Свободы и Победы. Иногда мне казалось, что одно невозможно без другого. А потом казалось, что наоборот. И что я завис где-то между Свободой и Победой и никак не могу выбрать что-то одно.
Когда в городе построили красивое типовое советское здание театра, ни у кого не хватило смелости отказаться от того, чтобы назвать небольшую полоску земли перед зданием Театральной площадью. И назвали. Театр, несмотря на это, пользовался колоссальным успехом у местной публики. Этот феномен, конечно, еще ждет своего отчаянного исследователя. Но факт остается фактом – Свободу и Победу связал Театр. А их всех соединил, конечно, проспект Ленина, прошивший город насквозь, как шампур.
А потом Свободы не стало — в смысле площадь Свободы опять переименовали. И опять в Соборную площадь. Дворец пионеров выехал из городской Думы в новое красивое здание. Чиновники из дома губернатора и присутственных мест тоже утекли, в еще более новое и более красивое здание. Офицеры без боя сдали дом офицеров и ушли в никуда. И только Банк и Соборы остались на своих местах. Парк Липки превратился в аккуратный лесок. Парк Пушкина так и ждет статую великого русского поэта. Иногда, в особо морозные дни зимы, на дорожках этого парка делают каток, и тогда, как писал брат Пушкин, невзирая на все исторические несуразицы и закономерности, как и двести лет назад «мальчишек радостный народ / коньками звучно режет лед».
Говорят, где-то в городе еще есть площадь адмирала Лазарева, но ее никто толком не видел, и найти ее можно только на карте. Почти также как и площадь Свободы, которая существует теперь только в нашей памяти. Хотя, возможно, это и есть самый надежный способ существования.