Все разговоры о будущем и лживы и правдивы одновременно.  В этом их отталкивающая и притягательная сила. Правдивы – потому что у нас всякое может случиться, особенно, если много и часто об этом говорить. А лживы – потому что мы хорошо понимаем: всё равно всё будет не так. И тем не менее, говорить о будущем надо.  

Наш мир — это огромный локомотив, который, даже если и сошел с рельс, то все равно двигается силой инерции по заданной траектории, сметая на своем пути возникающие преграды. Примерно также мы размышляем и о Владимирской области: древняя земля, тысячелетняя история, куда она денется? Катилась вперед и будет катиться, быстро или медленно, и мы вместе с ней!

Это и так, и не так. Дело в том, что Владимирская область существовала не всегда. Были времена, когда ее не было вовсе. Люди на этой земле жили, рождались и умирали, жизнь не прекращалась — но Владимирской области не  было. Такой период существования людей без Владимирской области был достаточно длительным, и даже намного продолжительней, чем период существования Владимирской области, даже если признать некоторую преемственность области и Владимирской губернии.

И, кстати, почти всё, чем мы гордимся и чем отличаемся от остального мира, было сотворено задолго до рождения Владимирской области, и даже задолго до появления России как таковой. Да, мы теперь горды, мы храним и показываем миру жемчужины древнерусской архитектуры. Но это – следы ушедшей цивилизации, к которой мы имеем некоторое отношение, но это вовсе не наша заслуга.

По сути, нынешняя Владимирская область существует только с 1944 года. В период с 1929 по 1944 все наши земли и жители входили в Ивановскую область. Владимирская губерния имеет более долгую историю, с 1778 по 1929, то есть 151 год. Но и это не так много. Если посчитать, то окажется, то Владимир и земли вокруг него большую часть своей истории существовали без административного обозначения в виде губернии или области! Расцвет Владимира как столицы Руси пришелся как раз на время, когда никаких губерний или областей не существовало! Все величайшие памятники мирового значения во Владимирской области возводились тогда, когда никакой Владимирской области не было и в помине.

Да, сегодня такие размышления кажутся всего лишь умственным упражнением. Однако, на самом деле, с точки зрения истории, умственные упражнения – это как раз приписывать Владимирской области исторический путь, ценности и памятники, к которым она не имеет никакого отношения, кроме географического положения и указов временных с исторической точки зрения правителей и начальников.

Да, именно административные акты стягивают пространства и территории бывшего Владимиро-Суздальского княжества в субъект Федерации современной России, создают административный каркас региона. Однако этого недостаточно для существования Владимирской области. Нужен также и экономический каркас, то есть общая система хозяйствования, преобладающие экономические связи, стягивающие природные и материальные ресурсы в единый комплекс. Не менее необходимы для существования Владимирской области и нематериальные  ресурсы — наши общие ценности, знания, интеллект, общие представления о самих себе и о мире вокруг нас, ощущение единства, принадлежности к одной социальной группе.

Всё это вместе определяет будущее Владимирской области, нашу  уверенность в то, что оно, будущее, будет.

Но чтобы увидеть его более или менее отчетливо, с преобладанием объективных черт, нужно внимательно посмотреть назад, понять траекторию нашего локомотива, рассмотреть и оценить современный каркас Владимирской области, всё, что приводит его в движение, отказаться от неверных, навязанных нам представлений о самих себе.  

Конечно, хорошо было бы посмотреть на весь путь, начиная с самых древних времен. Но сделать это сразу сложно, и  мы пока ограничимся только парой сюжетов, оставив за рамками нашего повествования многие важные темы. Их время еще придет. 

I. «Откуда есть пошла земля Владимирская?»

Обычно, размышляя о том, кто мы есть, мы вспоминаем о великом прошлом Владимирской земли и о начале ее истории, и, прежде всего, сегодня мы, конечно, вспоминаем, князя Андрея Боголюбского и его вклад в развитие Руси. Действительно, в 2010-2011 годах произошло, можно сказать, переоткрытие роли князя в зарождении российской государственности и в выборе политической модели для дальнейшего развития Руси. В 2011 году региональная власть даже организовала местный юбилей в честь 900-летие князя Андрея, собрав всякого рода местное начальство на этот замечательный праздник.

Каких-то значимых материальных следов от празднования не осталось (нет памятника князю, нет даже памятного знака об установке памятника), однако ученым региона удалось подготовить и издать к юбилею несколько книг и брошюр о роли и свершениях Андрея Боголюбского. 

Благодаря усилиям краеведов, историков, деятелей культуры имя Андрея Боголюбского вернулось, говоря современным языком, в повестку дня, в нашу коллективную память, а сделанное им на Северо-Востоке Руси, во Владимирской земле, стало устойчиво ассоциироваться с созданием основ российской государственности и русской нации. Именно это, как главное достижение Андрея Боголюбского, уже твердо закрепилось в общественном сознании, присутствует в выступлениях политиков и государственных деятелей, включая первых лиц государства.

Именно поэтому история Владимирской земли сегодня чаще всего понимается как история владимирских князей и их свершений. Но, кажется, пришло время расширить такое понимание глубокого прошлого Владимирской земли, добавить в него нечто более важное. Дело в том, что археологические открытия последних десятилетий претендуют на то, чтобы совершить революционный переворот в наших знаниях о том, что происходило на нашей земле в древности. А точнее о той роли, которую сыграли земли Ополья и прилегающие к нему территории в становлении Северо-Восточной Руси, русской нации и русского государства в целом. Не сами земли, конечно, а люди, жившие на них.

Вообще мы мало пока знаем о том, как была устроена жизнь людей X-XIII веков за пределами княжеских дворов. Отсюда ощущение, что ничего тут не происходило. Однако, вполне исторически обоснованно сегодня будет заявить следующее: все успехи Андрея Боголюбского, его великие постройки  и государственные свершения были обеспечены тем, что в те времена Владимирская земля была одним из самых экономически развитых районов Руси. И начался этот расцвет задолго до Боголюбского, и продолжался вплоть до монгольского нашествия. Иными словами — мы, наша земля, это не только князь Андрей, это особые условия, особые социально-экономические и культурные характеристики уникального участка земли, где поля встречаются с лесом.

Археологические исследования Института археологии РАН 2010-2019 годов показывают, что, начиная с X века, территория нынешнего Владимирского региона уже имела плотную сеть расселения, особенно в Южной части Ополья, то есть в черноземной полосе. Селища почти сплошь покрывали приречные участки и водоразделы. На каждые 2 километра обследованной территории найдено по одному селению X-XI веков[1].

Центрами хозяйственных и социальных сетей являлись относительно крупные  селения, для которых исследователи вводят специальный термин — «большие поселения» Суздальской земли. В X–XI вв. «большие поселения» представляли собой крупные образования, вполне соразмерные тем памятникам, за которыми закрепился статус важнейших центров торговли и политической организации на Русской равнине. Таким образом, в X–XI вв. «большие поселения» образовывали в Суздальском Ополье плотную сеть, расстояния между ближайшими крупными поселенческими комплексами составляет от 6–7 до 13–14 км. На территории Суздальского Ополья достоверно зафиксировано 8 таких поселенческих комплексов.

Эти поселения сложились в тот период, когда как таковых городов еще не было, выступая как места сосредоточения значительной части населения Суздальской земли. При этом, определение этих поселений как «сельские» не отражает их место в экономике и культурный облик, поскольку производство аграрных продуктов было лишь одним из направлений их хозяйственной деятельности, а культура близка раннегородской. Для жителей поселений были характерны и развитое ремелсенное производство, и торговля. Исследователи отмечают, что общий принцип расселения в виде крупных сел с сетью тянущихся к ним малодворных поселений, преобладавший в Суздальском Ополье в Средневековье и Новое время и сохранившийся до наших дней, восходит к поселенческим структурам X-XI веков. Большие поселения, таким образом, можно рассматривать как архетип, исходную модель средневековых суздальских сел, определившую историческое своеобразие расселения в центре Северо-Восточной Руси в последующие столетия[2].     

Таким образом, исследования показывают, что выход Северо-Восточной Руси на историческую арену в IX–X вв. был обеспечен развитием особого типа поселений со сложной комплексной экономикой, сочетающий сельское хозяйство и ремесленное производство. Иными словами, Андрей Боголюбский пришел на север из Киева не на пустое место, свой стартап российской государственности он начал там, где уже не менее ста лет шла энергичная социально-экономическая жизнь, были свои достижения и накопленные ресурсы, как материальные, так и культурные. Именно это и обеспечило успехи Боглюбского в строительстве новой государственности.

В этом сюжете, конечно, еще очень много неясного и неисследованного. Требуется дальнейшее изучение феномена «больших поселений», более точное прояснение их экономического базиса, источников благосостояния, конкретных форм хозяйствования, социальной организации, культуры и традиций.

Но, тем не менее, главная идея представляется ясной – именно Суздальское Ополье стало центром формирования социально-экономической системы Северо-Восточной Руси, ее культуры и истории. Можно сказать, что именно Суздальское Ополье стало центральным звеном в формировании русской нации. Отсюда пошла земля Владимирская, отсюда пошла и земля русская.

Не умаляя достоинств и достижений князя Андрея Боголюбского и целой череды русских князей, отметим, что в нашей истории есть и более значительные и важные явления – это, прежде всего тысячи и сотни тысяч наших предков, осваивавших Суздальское Ополье и прилегающие к нему земли, которые в итоге стали основой и центром зарождения российской государственности.

Эта земля столетиями давала возможность жить и развиваться людям и обеспечивала материальными и культурными ресурсами зарождающееся русское государство. И эта земля еще очень мало исследована, она хранит в себе следы неизвестных нам сегодня процессов и, конечно, останки наших великих предков, чьи усилия и жизни и легли в основу российской нации, культуры, государственности. И эту землю надо, прежде всего, сохранять и изучать. Сохранять от бездумного хозяйствования,  от безвозвратных потерь, которые могут навсегда уничтожить возможности изучения и понимания того, кем мы являемся на этой земле.

Понять, кто мы, откуда пришли и куда идем, причем в общероссийском масштабе, вряд ли будет возможно без полного понимания основных характеристик и условий формирования русской нации в Суздальском Ополье в X-XIII веках. Такова теперь фундаментальная реальность существования Владимирской области, ее миссия, которая может определить и траекторию развития.

II. «Сказ о потерянной траектории…»

Как ни странно, мы живем вовсе не в настоящем, настоящее закончилось в конце 80-х. А будущее где-то потерялось и не наступило. Мы оказались в каком-то неисторическом пространстве, где между прошлым и будущим нет настоящего. Есть только большой зазор, канава, в которую мы и закатились, своеобразное  «ненастоящее настоящее», из которого надо как-то выбираться в «настоящее».

Это такой локальный конец Истории, потеря смысла и цели дальнейшего существования. В рамках данной статьи это можно обозначить как потеря траектории развития.

Конечно, для отдельных исторических периодов были характерны те или  иные преобладающие формы хозяйствования и жизни. Сельское хозяйство и ремесло, последующее развитие фабрик, индустриализация – все это, безусловно, требует отдельного рассмотрения с точки зрения влияния на развитие Владимирской земли. В рамках данной статьи остановимся только на одном сюжете, чтобы проиллюстрировать идею потери траектории развития.

Если продолжить историю расселения людей по территории нынешней Владимирской области, то можно отметить, что в целом, сформировавшаяся еще в раннем Средневековье структура расселения на Владимирской земле сохранялась вплоть до второй четверти XX века, когда начались масштабные процессы изменения в социально-экономической сфере, связанные с трансформацией аграрной экономики страны. Это привело к еще более плотному освоению территорий, включая и обширную лесную зону края.

Модели расселения и освоения территории начали меняться во второй половине XX века. Увидеть драматичную динамику этого процесса можно, если проследить, как менялась сеть поселений и структура сельского и городского населения.

За последние  100 лет в регионе зеркально поменялось соотношение количества сельских и городских жителей. Учитывая, что уездный/районный состав губернии/области менялся, а сама губерния была упразднена в 1929 году и в 1944 воссоздана в виде Владимирской области, тем не менее, укрупненно можно провести следующее сравнение: по переписи 1926 года во Владимирской губернии проживало 1 млн 056 тыс. человек сельского населения, городского населения – 258 800 человек. А в 2013 году органы статистики дают нам такие цифры: в городах Владимирской области проживает – 1 млн 104 тыс. человек, в сельской местности – 317 900 человек. По сути, произошел полный переворот в структуре населения.

Этот переворот отразился и на структуре сельских поселений. Анализ документов и актов, фиксирующих решения органов власти, создававших или упразднявших те или иные поселения, позволяет частично восстановить эту горестную историю.

Изучение решений органов советской власти, принятых с 1944 по 2008 годы, показывает, что в этот период из списков существующих населенных пунктов было исключено 1111 наименований.

Основными юридическими формулировками, фиксирующими эти изменения, были: исключение населенного пункта как фактически несуществующего (783 случая), присоединение к другому населенному пункту (55 случаев), объединение с другим населенным пунктом (127 случаев), переименование населенного пункта (146 случаев).

Таким образом, что в период с 1944 по 2008 годы на территории Владимирской области прекратили свое существование в связи с фактическим исчезновением 783 населенных пункта, в подавляющем большинстве деревень и сел. Исключительно сел и деревень касалось и присоединение, при котором поселения этого типа включались в состав городов и рабочих поселков и юридически прекращали свое сельское существование.

Изменения в расселении происходили постепенно, однако юридически они оформлялись крайне неравномерно, так, основное количество нормативных актов по исключению наименований населенных пунктов из списков пришлись на 1965, 1974 и 1986 года. В эти три года были приняты решения об исключении из списков более половины всех населенных пунктов, исключенных за период 1944-2008 годы (588 из 1111).

Географически основные изменения в расселении также неравномерно распределились по территории региона. Прежде всего запустению подвергались территории, заселенные в раннее средневековье. Историческое Ополье с близлежащими районами (5 районов из 16) во второй половине XX века потеряло более половины исчезнувших населенных  пунктов.

Выборочное изучение судьбы некоторых исчезнувших населенных пунктов Владимирской области показывает, что в основном, исход населения особенно массово пришелся на послевоенные годы, в результате чего даже крупные села, центры аграрного производства, практически не имели постоянного населения уже к середине 60-х годов. 

Среди основных причин исчезновения сел и деревень:

— изменение структуры хозяйства;

— развитие индустриальных центров, городов и рабочих поселков;

— неадекватная инфраструктура, например, отсутствие дорог, в случае Ополья еще и недостаток лесных ресурсов.

Данные причины в целом соответствуют выводам исследователей социально-экономической ситуации в СССР о том, что в послевоенный период происходило быстрое размывание центрально-периферийных различий в сельском хозяйстве из-за прогресса на транспорте и субурбанизации, вытеснявшей агропроизводство в районы с более благоприятными природными условиями.

В результате произошедших изменений в послевоенный период довольно быстро произошло буквальное запустение когда-то обжитых территорий. Наблюдения автора, сделанные в конце 70-х годов на территории Ополья, показывали, что несуществующие села и деревни оставили после себя хорошо различимые фундаменты домов, русские печи, продолжающие плодоносить фруктовые сады и т.д.  

Обследование части покинутых сел и деревень, проводимое автором в последние годы, показало, что места, где ранее находились населенные пункты, почти полностью сравнялись с рельефом и не выделяются из окружающей природы. Эти места заново не обживаются, следы тысячелетней  хозяйственной деятельности человека почти полностью стерлись.

Исключение составляют лишь близлежащие к крупным городским центрам земли, особенно районы, близкие к московскому мегаполису. На этой части земель Владимирской области происходят процессы, связанные с изменением функционального предназначения земель с сельскохозяйственного на рекреационное. Новые собственники возрождают сельские поселения под дачные и коттеджные поселки. Запустение северо-западной части региона начинает сменяться «новым освоением» с другими целями и результатами. При этом граница освоения, ускоряясь, смещается на восток, переходит сам город Владимир и устремляется в юго-восточном направлении.

Потери населения, материальных ресурсов, системы хозяйствования, навыков, культуры, включая и утерянные навсегда топонимы, являются безвозвратными потерями, которые уже невозможно восстановить в прежнем виде. К этому в последние годы добавились также попытки создания на исторических землях Ополья крупных животноводческих хозяйств, эксплуатирующих уникальное природное положение этого района, его водные ресурсы, и угрожающие полному уничтожению хранимого этой исторической землей общероссийского историко-культурного наследия.  

Точно также подробно можно описать и грустную историю деиндустриализации Владимирской земли, связанную с закрытием целого ряда когда-то мощных предприятий, что, однако, не привело и не приводит к обратному процессу возрождения сельской структуры расселения, а сопровождается значительными потерями в количестве и качестве активного населения области. Попытки определения и создания какие-то новых точек роста для региона пока не приводят к успеху. В результате, мы пока не знаем, чем Владимирская область будет жить в XXI веке. Произошедшие изменения демонстрируют очень важный и стратегический факт: череда исторических, трагических и славных событий XX века, вереница достижений и потерь,  привели к тому, что к концу XX-го века Владимирская область пришла без ясной определенной траектории развития.  

Итогом этого стало продолжающееся быстрое уменьшение количества населения, включая и городское, уменьшение доли населения в работоспособном возрасте, потеря своего промышленного индустриального «лица», и лишь небольшие относительно локальные экономико-хозяйственные достижения. Владимирская земля, безусловно, достойна большего. Но, пока, к своему 100-летнему юбилею область подходит с некоторыми видами на славное прошлое, с тусклым и почти ненастоящим настоящим и с неясными надеждами на будущее.

III. «Навстречу грядущему 100-летию Владимирской области»

Существует ли Владимирская область? Да, конечно, она существует. Но, во-первых, существует она в разных измерениях. Как административная единица – вполне себе зримо, а вот как общность целей и интересов населения – Владимирская область существует пока еще смутно и неопределенно. Во-вторых, Владимирская область стремительно меняется. В чем-то, безусловно, к лучшему. Но изменения носят более масштабный характер, чем некоторые заметные улучшения существующего. Меняется мир вокруг нас, меняемся и мы, меняется характер хозяйствования, характер расселения людей, состав населения. Это происходит довольно быстро, хотя и не мгновенно. Мы, как область, радикально изменились за последние 75 лет, стали совсем другими,

Это само по себе ставит перед нами, жителями, вопрос – а как область будет существовать дальше? Что нас объединяет, кроме географии? Не приведут ли эти всеобщие изменения к тому, что Владимирской области не найдется места в будущем, в котором окажутся более удачливые и успешные регионы?

Позволим себе процитировать исследование, опубликованное 10 лет назад, в котором была предпринята попытка выделить основные константы, которые будут влиять на развитие региона (процитируем их полностью без изменений):

1. Владимирская область – естественный транспортный коридор между московским мегаполисом и восточными территориями России. Владимирская область – географический мост, коридор для транспорта, для товаров, инвестиций и так далее.

2. Владимирская область – зона естественного расширения элементов Московского мегаполиса. На территорию региона будут приходить эти элементы. От этого невозможно закрыться, но к этому можно подготовиться и воспользоваться с максимальной выгодой для всех жителей Владимирской области.

3. Культурно-историческое значение Владимирского региона.

Историческое наследие Владимирской Руси будет играть большую роль в развитии не только самосознания граждан, но и в развитии экономики региона. Отсюда весьма чувствительными становятся проблемы формирования региональной идентичности, бренда региона, развитие туризма и т.д.

4. Научно-производственный потенциал, развитие производства, которое уже существует во Владимирской области и формирование новых наукоемких производств. Одна из самых проблемных констант, но и одна из самых перспективных[3].

Отметим сохраняющуюся актуальность всех выделенных констант, по направлениям которых и идут сегодня линии основных социально-экономических напряжений в регионе. Проекты строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали сменяются проектами платной автодороги, вслед за московскими дачниками в область приходит московский мусор, возрастающая нагрузка на культурные ценности региона за счет увеличения внимания к ним со стороны туристов, государства и общества  создает напряжения и в этой сфере, постоянные повторяющиеся и пока не очень системные попытки воссоздания и создания заново современных производств лежат в центре риторики и усилий всех органов власти, но не приводят пока к успехам.

Население реагирует на происходящие изменения в «ненастоящем настоящем» весьма разумно – оно ищет настоящее и будущее в других местах.   

Исследование социального самочувствия и социального согласия населения области, проводимое научным коллективом ученых Владимирского филиала РАНХиГС по заказу администрации Владимирской области, показывает, что жители региона не очень верят в светлое будущее своей земли. Согласно массовому социологическому опросу населения (более 2800 респондентов в 2019 году) более 50% жителей области считают, что в единую общность население Владимирской области объединяет только общая территория проживания. При этом из года в год происходит снижение важности такого фактора, как «Общая многовековая история».

Как результат – ежегодно происходит увеличение доли респондентов, высказывающих желание уехать из Владимирской области, в 2019 году таких было уже больше трети! Также ежегодно увеличивается доля граждан, желающих, чтобы их дети уехали из региона. В 2019 году таких граждан оказалось даже больше тех, кто хотел бы, чтобы их дети оставались жить и работать во Владимирской области (35% против 34%). Это, безусловно, яркая демонстрация отношения населения к своему будущему, которое для значительной части граждан видится вне Владимирской области.

Таким образом, ощущение единства в регионе в большей степени связывается только с общей территорией проживания. В таких условиях возрастает значимость объединения населения вокруг общих уникальных ценностей и идей, свойственных жителям региона и составляющих региональную идентичность Владимирской области. Звучит красиво, но, однако, сложность в том, что эти ценности и идеи не могут быть введены законами, решениями администрации или указами губернатора, для их определения и внедрения нужны специальные усилия, активные дискуссии, обсуждения, конфликты и конкуренция. Это сложная и непривычная работа для современных органов власти. При этом, запрос на уникальные «владимирские» ценности, отличающие жителей области от жителей других регионов России, существует, и вопрос только в том, кто их будет искать и репрезентировать в публичном пространстве. У кого это получится наиболее удачно, эффектно и эффективно, сможет получить существенные преимущества в виде публичного социального и политического капитала.

Отметим, что такая работа активно идет во многих субъектах Российской Федерации, где целенаправленно формируется региональное самосознание, основанное на особенностях культурно-исторического развития и экономической деятельности. При этом элементы региональной идентичности активно, а иногда и эффективно, используются политическими элитами в качестве мощного ресурса легитимации политических решений. Такая деятельность получила даже специальное наименование – политика идентичности. Основными направлениями политики идентичности являются символизация пространства, ритуализация принадлежности к политическому сообществу, формирование образа «мы-сообщества», развитие и использование коллективной памяти, установление границ «свой» — «чужой» и т.д. Как показывает практика, формирование региональной идентичности способствует решению широкого спектра проблем, как в экономической, так и в социальной сферах, и, прежде всего является основой для консолидации населения вокруг общих, разделяемых всеми жителями, ценностей, а кроме того позволяет региональным политическим элитам мобилизовать членов сообщества для реализации политического курса, разделить ответственность за положение дел в регионе. Также региональная идентичность является важным ресурсом для политических элит во взаимоотношениях с федеральным центром.

Отметим главное: сильная региональная идентичность – главный фактор сохранения административной единицы. Отсутствие региональной идентичности увеличивает риски присоединения и ликвидации территориально-административного образования.

Развитие региональной идентичности и собственных региональных ценностей – хорошая страховка от попыток перекраивания административной карты страны,  жертвами которых вполне могут стать, прежде всего, слабые в идентичностном плане регионы.   

С этой точки зрения, во Владимирской области целесообразно было бы инициировать разработку и реализацию политики идентичности в регионе, направленной на развитие региональных ценностей и конструирование региональной идентичности как основы для дальнейшей консолидации населения, легитимизации политического курса и принимаемых решений.

К сожалению, целенаправленной и системной работы в этом направлении пока не наблюдается. Траектория Владимирской земли, ее будущее не являются ядром дискуссий и споров, ни среди политиков, ни среди экспертов, ни, тем более, среди граждан. Ничего внятного о Владимирской области не говорится и в стратегических документах регионального и федерального уровня. По крайней мере, обычному жителю в этих документах понять что-то чрезвычайно трудно.

Таким путем в будущее не попадают. Вернее – попадают не в свое будущее.  Поэтому, если мы хотим своего будущего – надо ставить эти вопросы и искать на них ответы, то есть участвовать в этих процессах самим, всем, кому небезразлична судьба своего края. Сегодня, к сожалению, все эти усилия и поиски находятся на грани дозволенного, на границе разрешенных мыслей и слов для обычного человека. Да, мы переживаем такой непростой период в своей истории, но, тем не менее, эти границы надо постоянно пытаться расширять, отодвигать, освобождая пространство для собственных идей и ценностей.

В заключение, отвечая на вопрос, просуществует ли Владимирская область до своего столетия, хотелось бы дать положительный ответ. Но с некоторыми важными оговорками.

Владимирская область достойно встретит свое столетие, если:

— Сохранит и обоснует значение Владимирской земли в истории и культуре страны и мира, начав системную работу по определению и реализации политики региональной идентичности;

— Найдет и определит свою траекторию развития в XXI веке, общую с Россией в целом, но обладающую особенностями и уникальными чертами, отличающими ее от других субъектов Федерации;

— Дополнит административный каркас региона культурными, историческими и социальными ценностями, объединяющими жителей области в единое целое.

Много ли у нас времени на все это? Время есть, однако оно ускоряет свой ход. Это хорошо начинают понимать и жители области, у которых, судя по нашим исследованиям, наряду со ставшими привычными запросами на справедливость, равенство, самореализацию в 2019 году появился новый запрос на будущее, то есть ярко эмоционально окрашенные ожидания улучшения состояния в самом ближайшем будущем, буквально — завтра. Этот запрос на будущее можно понимать как символическое возвращение ощущения быстротекущего времени в социальную ткань общества, и в этом времени — ближайшее будущее становится «настоящим настоящим», в отличие от нынешнего, ненастоящего, из которого надо быстрее выбираться. Быстрое и широкое распространение этого ощущения означает, что изменения могут быть стремительными и неожиданными. И можно еще успеть что-то сделать, чтобы эти изменения были бы в большей степени позитивным.

Статья является расширенным вариантом доклада, сделанного автором на XXIV Межрегиональной Краеведческой конференции, состоявшейся 19 апреля 2019 года во Владимире.

---

[1] Макаров Н.А., Федорина А.Н.  Феномен «больших поселений» Северо-Восточной Руси X–XI вв. Краткие сообщения Института археологии РАН. Вып. 238. 2015 г.  с.115-130.

[2] Макаров Н.А., Федорина А.Н.. Шполянский Ф.Н. Большие поселения X-XI вв. и структуры расселения XII-XIII вв. в Суздальском Ополье: проблемы преемственности // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып.8. М., 2018. С.7-25.

[3] Евстифеев Р.В. Мелодии электоральных пространств. Политический процесс и электоральные предпочтения избирателей (Владимирская область, 1999-2009 гг.). Владимир, Избирательная комиссия Владимирской области, 2009.- 192 с.